Творческое наследие

Творческое наследие Бестужева-Марлинского нельзя оценить по достоинству без учета его критических выступлений1, в которых с наибольшей полнотой отразились прогрессивные идеи русской литературы 20-х годов. Пафос критических выступлений Бестужева определялся абристской направленностью его мировоззрения, стремлением отстоять линию активного гражданского романтизма. Полагая, что русская литература пока бедна выдающимися творениями, Бестужев объяснял это политическим «бесстрастием» дворянских слоев, их «безнародностью», что приводило к забвению своей истории, к слепой подражательности. Бестужев несколько преувеличивал зависимость русской литературы от иноземных образцов. Но он был прав, утверждая, что подлинное искусство не может развиваться в отрыве от самобытной национальной основы. К тому же критик обращал свои вопросы не только к словесности, но и обществу, которому не доставало патриотизма.

Важным завоеванием, Бестужева-теоретика явилось обоснование в его статьях проблемы историзма: «История была всегда, свершалась всегда,- писал он в статье «Клятва при гробе господнем».- Но она ходила сперва неслышно, будто кошка, подкрадывалась невзначай: Теперь история не в одном деле, но и в памяти, в уме, на сердце у народов: Она проницает в нас всеми чувствами». Отсюда и само романтическое направление в искусстве нового времени Бестужев предлагает именовать «романтико-историческим».

Эстетический кос прогрессивного романтизма, сформулированный в критических статьях Бестужева, получил наглядное воплощение в его прозе. К сожалению, ее достоинства, начиная с 40-х годов XIX в. вплоть до 60-х годов текущего столетия, явно принижались. Это происходило вследствие общей недооценки романтического искусства, якобы всегда и во всем противоположного реализму. Влияли и подчас излишне резкие суждения Белинского о «фразистости» слога линского, в повестях которого мало «жизни, нет действительности». Но крайности оценок Белинского, его «перехлесты» возникали в трудной борьбе за реализм. Главное же в линском Белинский определил верно: он назвал его «зачинщиком русской повести.

Основным признаком романтического мироощущения и искусства Бестужев считал порыв к идеальному, стремление художника воспроизвести прекрасное в его видимых, «конечных» формах, отрицающих обыденную действительность. Бестужев страстно защищал романтические способы отражения действительности яркий колорит повествования, самобытность языка, наличие возвышенных мыслей, сильных характеров, противопоставляя все это классицизму. Неотъемлемым свойством настоящего романтического искусства он считал экспрессию, эксцентризм стиля, без чего, по его мнению, невозможно проникнуть в сферу живых, «кипящих» мыслей. Отсюда обилие в собственном стиле Бестужева-Марлинского острот, необычных сравнений, парадоксальных метафор. «Что же касается до блесток, ими вышит мой ум; стряхнуть их - значило перестать носить спой костюм, быть не собой: Я не притворяюсь, не ищу острот - это живой я» II, 650,- писал он своим братьям в 1833 г. Естественно, что так увлеченно отстаивая романтическую поэтику, Бестужев-Марлинский не всегда мог оценить новые реалистические тенденции в литературе конца 20-х - начала 30-х годов, отождествляя их с натурализмом.